Наше знакомство с Алексеем Ивановичем Сергеевым, филологом – романистом, сотрудником Государственного Эрмитажа, член Центральной общины адвентистов Санкт-Петербурга.
— Алексей Иванович, где прошло ваше детство, в какой семье?
— Я родился в Ленинграде и вырос в верующей семье. Мама была православной и водила меня в церковь, много молилась, любила Бога, но умерла, так и не взяв в руки Библию. Я чувствовал, что Бог есть, по-своему искал Его.
— Вы с раннего детства искали Бога?
— Желание постигнуть Его у меня было всегда. Окончив немецкую спецшколу, поступил на филологический факультет Государственного Университета в Ленинграде на романские языки (французский, итальянский, испанский, латынь) и еще взял английский. На курсе мы изучали атеизм, но изучали мировые религии.
— Когда вы пришли работать в Эрмитаж?
— Это было в 1972 году. Знание языков помогло найти в Эрмитаже свое место. Оказавшись в мире искусства, я обнаружил, что европейская культура и живопись развивались в основном в рамках христианства. Это произвело на меня сильное впечатление. Я хотел понять сюжеты картин, так что пришлось обратиться к текстам Библии. Я с удивлением обнаружил, что кроме Нового Завета, существует еще и Ветхий Завет. В нашем музее есть галерея, скопированная с лоджии Рафаэля в Ватикане. Росписи выполнили русские мастера по повелению императрицы Екатерины в 1761 г. На потолке галереи знаменитая картина, повествующая о сотворении Земли, Адама и Евы. Эти великолепные работы побуждали меня вдумываться в их смысл. Мне захотелось понять, почему многие западноевропейские мастера использовали одни и те же сюжеты и образы. Когда же пытался постичь их миропонимание, снова пришел к тому, что мне нужна Библия. И вот я пошел в музейную библиотеку и попросил эту Книгу, объяснив, что мне она требуется для работы с экспозицией. Мне, конечно же, отказали. В те годы на получение Библии требовалось специальное разрешение.
— Библия была где-то выставлена?
— Да, она была в фондах. У нас там много Библий, даже есть долютеровские Библии. В советское время иностранцы оставляли Библию на подоконниках, на диванчиках. Но у нас было правило такое, что, если вы найдете эту литературу, она приравнена к антисоветской. Ее нужно сдать в администрацию сразу же. Я тоже находил ее и тоже шел в администрацию, но листал, читал, что же тут такого опасного? Я не мог понять! Потом только понял, что она меняет сознание людей. Коммунисты боялись, что люди теперь не будут строить коммунизм, если будут понимать Библию.
— А как появилась возможность читать Библию?
— Я встретил человека в поезде, который сидел рядом со мной и открыл и читал Евангелие.
— Открыто в советские годы?
— Никто же не понимал, что это Библия. Люди ее никогда не видели, поэтому они не могли понять. Я спросил не мог бы он мне дать почитать эту книгу, так как это как раз то, что поможет мне глубже понять сюжеты интересовавших меня картин. И он пригласил меня с собой. До «того места» идти пришлось довольно далеко. Мне было не по себе от всей этой таинственности. Ведь я делал явно что-то запретное. Но в процессе общения я почувствовал, что человек – хороший, почему-то у меня к нему возникло доверие. Мы пришли в какую-то деревушку и вошли в деревянный дом. Там находилось около 40 человек. Меня познакомили с пастором Олегом Николаевичем Арефьевым. Позже я узнал, что попал на собрание церкви адвентистов. Это была первая община адвентистов в Ленинграде. Во время собрания я сел поближе к выходу — на всякий случай. Но вскоре понял, что пугаться совершенно нечего. В собрании царила доброжелательная обстановка. Тем не менее я не назвал новым знакомым своего имени, и так продолжалось полтора года. Причем мои опасения никого не удивили. Посещая собрания верующих человек, рисковал потерять работу. В то время на всю общину была только одна Библия и мы читали ее по очереди после проповеди. Гораздо позднее, уже в 90-е годы один иностранный гость привез еще один экземпляр Библии, и Олег Николаевич, видя мой повышенный интерес к Слову Божьему, дал ее мне. Мои друзья в Ленинграде, которым я рассказал о своем драгоценном приобретении, воспользовавшись этим обстоятельством, стали делать рукописные копии текстов Библии и дарили уже своим друзьям. Сейчас у меня дома есть Библии на нескольких языках (я читаю на пяти), в разных переводах.
— А сколько вам лет было, когда вы пришли в церковь адвентистов?
— Я уже работал в Эрмитаже и мне было около 27 лет. Я очень благодарен тому случаю в поезде, и вы знаете, все случайности, подчеркивают закономерность судьбы человека.
— То есть вы верите, что Бог усмотрел вашу встречу с церковью?
— Да, потому что на меня не было никакого нажима. У меня в Эрмитаже любовь к духовным ценностям возникла, а Бог приходит туда, где есть любовь, потому что Бог есть любовь. И вот эти две любви встретились. Эта любовь помогла мне встретить другого человека, который был такого же на мышление, как и я.
— Если бы я, к примеру, не знала Бога и вы бы мне проводили экскурсию в Эрмитаже, через какие полотна вы бы мне показали Бога?
— Сейчас экскурсоводы рассказывают содержание картин. А в то время можно было только рассказывать искусствоведческий материал: композиция, краски. Даже уже в период перестройки мне говорили: «Алексей Иванович, вы хорошо рассказываете про картины, только рассказывайте без религии». А я стал рассказывать не просто содержание, а смысл. Это главное.
— Через что вы бы показали?
— Через красоту. Человек, который не понимает истины, он не ценит красоты, духовно не развивается. Люди с высшим образованием приходят, они просто ходят по Эрмитажу. А люди, которые знают истину, они присматриваются.
— А когда вы приняли крещение?
— Началась перестройка, программы проходили, общие крещения, и вот в одном из таких общих крещений я заключил завет с Богом.
— Как развивалась ваша жизнь после знакомства с церковью адвентистов?
— Раньше я довольно много занимался просветительской работой, водил экскурсии, находился на различных руководящих должностях. Сейчас я сотрудник фонда музея. В исследованиях творчества художников, раскрытии смысла произведений искусства мне очень помогает Библия. Мои коллеги, сотрудники Эрмитажа, прекрасно знающие историю и теорию искусства, часто обращаются за разъяснением духовного смысла картин на основе Священного Писания. Был период, когда я преподавал английский для преподавателей институтов. Более 10 лет я преподавал лекции за рубежом, в США, в крупных университетах, в том числе адвентистских. Пять раз я ездил в Америку с большими программами. Два раза читал лекции в Лома-Линде. В 1991 году в Вашингтоне выступал на Генеральной Конференции перед директорами отделов. На телевидении у меня брали интервью для воскресных программ. В своей общине я проводил серию лекций об искусстве в программе «Искусство о вечном». Когда приезжали адвентисты из других стран посмотреть город, проводил для них экскурсии по городу и музеям Петербурга.
— Какую цель вы ставите, проводя экскурсию?
— Не передачу искусствоведческих знаний, а какую-то духовную информацию, чтобы ввести человека в духовный мир. Важно рассказать не просто содержание, а перевести на какой-то духовный уровень.
— Как вам удавалось делиться своими знаниями о Боге с коллегами?
— Одну из сотрудниц я познакомил с церковью адвентистов. Она стала нашей сестрой. Она всему Эрмитажу рассказывала: «Ой, я вчера была у адвентистов. Так здорово, так интересно!» А мне говорят: «Алексей Иванович, вы с ней не разговаривайте! Она к адвентистам ходит». А я им отвечаю: «А что это такое?» (улыбается) Сотрудники возмущались: «Надо принять меры! Она ведь работает в идеологическом музее – Ордена Ленина и Красного Знамени Государственном Эрмитаже и при этом неизвестно куда ходит!» Я говорю: «Слушайте! Соберите материал, доложите, кто это, что за организация? А потом мы будем решать, что с ней делать. И, пока они собирали материал… началась перестройка».
— Вы всю жизнь поработали в Эрмитаже?
— Знаете, я еще в разных местах до этого работал понемножку, а последние 37 лет проработал в Эрмитаже. Я работал на многих руководящих должностях и водил делегации. Самый длительный период занимался тем, что организовывал приём высоких гостей, президентов, королей. По залам Эрмитажа я водил и Королеву Елизавету.
— Какой она вам запомнилась?
— Вы знаете, я с ней встречался два раза. Один раз она приезжала инкогнито, а второй — с официальным визитом. Во время её второго визита, мы с ней практически не разговаривали. Она только слушала. Приезжали гости самого высокого уровня. Поэтому у меня много впечатлений осталось от таких интересных гостей.
— Алексей Иванович, есть ли в Эрмитаже у вас любимые полотна, любимые залы?
— Что касается любимого зала, он есть и полотна есть любимые. Когда подходишь к какой-то картине она каждый раз воспринимается и по-разному. Рассказы экскурсоводов могут быть одни и те же, может, но восприниматься полотно будет по-разному, потому что красота не в картине, а в глазах смотрящих. Поэтому можно увидеть то, чего в обычной ситуации можно пропустить во время экскурсии. Потому что все зависит от духовного состояния человека, как мы настроены на добро, на зло или еще что-то такое, то мы и увидим. И, вы знаете, вот до сих пор я хожу и всегда что-то новое подмечаю.
— В Эрмитаже? Несмотря на то, что вы там работали 37 лет?
— Да, 37 лет, я на эту картину смотрел, и вдруг, вижу что-то новое. Истина очень часто многогранна. Для меня, например, красота послужила толчком интереса к религии, чтобы понимать Господа.
— Чем еще вы интересуетесь, помимо искусства?
— Помимо всего остального, я люблю домашнюю жизнь. Я люблю слушать музыку, люблю литературу. Я слушаю на дисках западноевропейскую литературу на разных языках. Сегодня могу слушать на французском, завтра на итальянском. Что-то делаю и включаю слушаю художественные произведения. Море удовольствия!
— Какие евангельские отрывки вам по-особому значимы?
«Возлюби ближнего, например, как себя самого». А почему, потому что мы себя не умеем любить. Эта первоначальная любовь человека к себе приходит, когда я с уважением отношусь другим людям. Тогда я начинаю любить самого себя. А что я в себе люблю? Носик, глазки? Нет! Я должен полюбить в себе образ Божий.
С Алексеем Ивановичем беседовала Мария Вачева
Читать далее на esd.adventist.org